Группа "Утопия" из Ярославля покорила Финляндию...

– How much is the fish?» (По чем рыба? – англ. ), - спрашивает Малой у мимо идущей финки – I don’t know (Я не знаю), - в шоке бормочет блондинка и спешно переходит дорогу. Это Вова Борисов, барабанщик группы «Утопия», финский язык он, как и мы, не знает, на английском языке говорит только пару слов из фильмов и несколько фраз, которым мы его обучили. Мы идем по центру города, грызем нечищеную морковку, пьем пиво и заедаем соленым арахисом. Наш смех эхом отражается в сотнях красочных витрин Хельсинки.

Наш «спонсор» Маки Маус, так мы его называем, поселил нас в отель недалеко от города. Серебристый 3-литровый «Ягуар» Маки проезжает это расстояние за 12 минут, так что это вполне близко к нашей студии, которая в самом центре города. Обедаем, знакомимся с Гоги, так мы его называем, очень милым парнем, который занимается организацией всяких шоу для нашего Маки. Жуем, общаемся, пытаемся понять, что и как от нас хотят, почему нас, и где подвох. Вроде все нормально, жмем руки идем в гостиницу отдыхать.

Номер выглядит так, как будто тут никогда не жили русские – чисто и красиво. Кидаем куртки на кровати, Малой заходит в туалет, а выйти оттуда уже не может. Хитрая финская защелка зафиксировала замок таким образом, что открыть его стало невозможно. Вова – смелый барабанщик, но сидеть в туалете одному ему сразу не понравилось, и он стал кричать. Нам пришлось звонить «вахтерше», так мы ее называли, и говорить, что «у нас чувак сидит запертый в туалете и выйти не может». Случилось это на третью минуту нашего пребывания в отеле...

Приятный женский голос в трубке похихикал, а потом сказал, что кто-нибудь что-нибудь придумает. Вова горлопанит из туалета, мы задыхаемся от смеха, с обеих сторон пытаемся провернуть замок. Через 5 минут стук во входную дверь. На пороге финн с отверткой в руках, молча проходит, резким движением взламывает дверь, а там Малой стоит в одних трусах и говорит «хай». Оказывается, он решил принять душ. Свободу Вове. Зря мы думали, что дверь нам починят сразу, финн сказал, что замок заменят через дня два, а пока туалет не закрывался вообще.

Ромио не выдержал такого начала и стал звонить «вахтерше» снова: - У нас тут дверь в туалете сломана, ее сломал какой-то мужик… нет, это не мы ее сломали… - нам нужен новый номер, прямо сейчас, - почти на английском заявил финке Ромио. Через 10 минут нам дали другой номер, напротив, ничем не хуже первого. Только вид с балкона был не на остекленный бассейн, а на кладбище, правда тоже очень милого вида, с прожекторами, светящими прямо из земли, и большими соснами между надгробий. Полчаса отдыха и мы готовы гулять.

Оказалось, что мы находимся в другом городе, рядом с Хельсинки, как называется, так и не поняли. Вечереет, но витрины освещают улицы не хуже Солнца, привет Чубайсу, он бы удивился. Выходим, чувствуем себя как дома, Вова-барабанщик у нас первый раз за пределами страны, первый космонавт из совхоза Заволжский. Осматриваемся. Такое впечатление, что город вымер, на улицах никого, автобусы пустые, магазины - закрыты, все, включая продуктовые. Еду и напитки видно сквозь стекло, свет горит, все рядом, но двери закрыты, желудочный сок выделяется.. как они тут живут!? Дело в том, что в Финляндии магазины после 18.00 не работают, некоторые супермаркеты до 20.00, а дальше тишина…

Уже не верится, что за день до этого мы собирались в дорогу. Старались, как могли: водка, виски, коньяк – взяли все только самое необходимое, струны к моей гитаре купили по пути на вокзал. Поезд до Москвы, а от столицы до Хельсинки фирменный поезд, купейный вагон. Лучший поезд, в котором я путешествовал. Полупустой, видимо из-за цен на билеты – около 100 евро. Заходим, все красиво, чисто, только света нет. «У нас тут батареи разрядились, пока не тронемся, свет не появится», - говорит проводница, ей видней. До отправления еще 20 минут, раздеваемся на ощупь, сидим молча, как-то весело.

Что конкретно движется: мы в вагоне относительно ярославского вокзала или вокзал относительно нашего поезда из окна купе не понять, настолько мягкий и бесшумный наш поезд. Накрыли на стол, уселись отмечать… кто-то заходит. «Хай!», - говорит странный парень, сзади еще один, потом девушки, потом вообще не понятно кто. Оказалась группа иностранцев: там и Испания, и Аргентина, и Италия, девушки из Парижа, вся карта мира за нашим столиком. Видимо им наше купе больше понравилось. Интернациональное общение пошло, а потом пришел Димон Кемеровский, классный бандит из Питера.

Этот парень 36 лет своей харизмой затмил всех иностранцев. Представился, поприветствовал «International hockey team», так он назвал наших новых друзей, рассказал про себя, разве что визитки не раздал. Парню из Сицилии сказал, что «с вашими у нас тоже стрела была, мы тогда из-за острова месились», после того, как сицилийцу это перевели, он почему-то все время молчал. Димон Кемеровский дружелюбно разливал водку, рассказывал, что они «только что загасили двух идиотов, которые были на счетчике, теперь вот домой в Питер». Милый общительный парень, телефон мне свой оставил, сказал звонить если что…

Утром следующего дня «Ягуар» вез нас в студию, в самый центр Хельсинки. В машине Маки включил диск Подольской. Оказывается, в Финляндии она рок-певица, причем песни пишет сам Маки. Очень симпатичная музыка, сильный звук, пронзительный вокал, в общем, не то, что здесь у нас. Нам понравилось. Еще больше нам понравилась студия, большая, красивая, все уютно, по-домашнему. Много аппаратуры, гитары за 5-10 тысяч евро, барабаны, кухня, платиновые диски при входе, огромные мониторы вмонтированы в стену, сундуки с хромированными уголками под ногами, - все как у Майкла Джексона, а между всем этим постоянно шныряют звезды, бывшие и будущие, и мы, в шоке.

- Маки, у тебя столько классных артистов, мы слышали тут много отличной музыки, почему ты выбрал среди сотни дисков новых групп именно наш, - спрашиваю я. – I like your songs, you are real, (Мне нравятся ваши песни, вы настоящие – англ.) - восклицает Маки. Я в шоке. Этот человек сотрудничает со всем миром, он так говорит, дружит с ребятами, которые «сделали» Бритни Спирс, HIM, Парк Горького и многих других. При этом он все время рассказывает как и когда у него записывались звезды, талантливые и очень талантливые, американские и европейские, я бы предпочел всего этого не слышать, я и так в шоке.

Продюсеры, которые нами будут заниматься – Илка и Тони, классные финны, одному 25, другому 30 лет. Они будут записывать наши две песни, потом их сводить, потом продвигать на радио, в конторы, которые занимаются такими как мы, ну типа Sony BMG, и так далее. Мы в шоке. Хорошо есть фляжка с водкой и апельсиновым соком, выпил и чувствуешь себя как дома. Малого усадили за барабаны, такие он видел только на картинках, он даже обувь забыл переодеть, так и играл в чем приехал. Он в комнате с барабанами, мы в соседней наигрываем на ритмгитарах основные партии. Началось, запись, всё ещё в шоке.

А дальше - как во сне. Барабаны записали быстро, мы с Ромио наигрывали ритм, кричали Малому в микрофон «Припев, усилься… куплет, тихая часть… проигрыш, мочи!». Тони и Илка такие профессионалы, что поиск нужного, с их точки зрения, звука занимает не более 3 минут, инструменты выстраивают за секунды. Они как роботы, все четко, все по плану, в тоже время все так легко. «Тони, у тебя есть план б?» - спрашивает Ромио. – Есть, доверьтесь нам, все будет хорошо. Мы верим Тони, Тони делает вид, что верит нам. Он хитрый парень, он даже шутит хитро. Все будет так, как хотят наши продюсеры, песни приобретают странное, с нашей точки зрения, звучание, но мы ведь верим Тони.

Партию баса пропускаем, так как ни бас-гитары, ни бас-гитариста на данный момент в студии не было, но наши продюсеры сказали, что допишут бас сами, после нашего отъезда. Все нормально, но почему-то дрожат руки, пишем ритм и соло гитары, мне дают акустическую гитару, которая стоит как новая «Лада», чтобы сыграть куплеты. Приходит Трэйси, американец, преподаватель вокала и просто отличный парень. Самое лучшее, что он рассказал про себя было то, что он из Сиэтла, что любит такую же музыку, как и мы, более того, играл с «Нирваной» в одних и тех же барах в конце 80х со своей группой. Сейчас этот Трэйси будет править наши тексты, а завтра учить нас петь. Фантастика на заказ.

Оказалось, что тексты наших песен практически не содержат ошибок, Трэйси изменил пару строчек, добавил где-то окончания, где-то убрал, потом сказал, что мы пишем очень симпатичные тексты. «Никогда не думал, что это слово можно так использовать, мне нравится, я бы это оставил», – то и дело говорил американец. Я нами доволен. Мы сидим на кухне вместе с Трэйси и пьем кофе, одна стена здесь целиком посвящена посланиям артистов, которые работали с Маки. Настенная живопись, что-то вроде «здесь был Вася». Подольская написала «какала, пукала», передразнивая финский язык, ничего другого мы от нее и не ожидали. Мы взяли маркеры и крупными печатными буквами написали «ЦОЙ ЖИВ», очень красиво получилось, ничего другого мы от себя и не ожидали.

Вечером нас поселили в другой отель, в центре Хельсинки, рядом со студией. Третий гостиничный номер за два дня. «Мы звезды, мы звезды!!». – кричит Вовка, «…настоящие звезды!». Теперь мы можем пойти гулять по Хельсинки, вышел из номера и ты в центре города. Нужно купить поесть, попить, и гулять. Заходим в супермаркет, ищем знакомые продукты. Пиво, орехи, овощи. Принцип такой: берешь целлофан, нагружаешь туда нужное количество, скажем, лука, подходишь к ближайшим электронным весам, взвешиваешь, нажимаешь код продукта и получаешь готовый ценник со штрих-кодом, который и наклеиваешь на пакет. Просто, удобно. Вове эта система сразу понравилась.

Орехи он купил с 50% скидкой, как впрочем, и другие продукты, которые продаются на развес. Творчество было в том, что он приподнимал мешочки с едой, в результате ценники выезжали на куда меньшую сумму, чем нужно. Спортивный интерес, поймают ли нас на выходе, где касса и кассир. Камеры ведь повсюду, персонал, покупатели. С умным видом стоим в очереди. Беззаботные финские продавцы ничего подозрительного в нас и в наших больших мешочках с маленькими ценниками не заметили. Единственное, чем Вова остался недоволен, так это тем, что «Сникерсы» нельзя взвесить таким образом. Вообще мы больше так делать не будем и Вове не дадим, это был постановочный кадр, намеренная непорядочность, русский спорт.

А потом было весело. Гуляли везде, по улицам, переулкам, набережной. Пили финское пиво, здоровались с прохожими, кормили чаек, размером с собаку. Вова раздавал сигареты попадавшимся на пути африканцам, чем вызвал прилив чувств с их стороны. «Ты дал нам сигареты, значит ты не расист, значит ты не против того, что мы здесь живем», - не понял русского юмора черный парень. Вова так с ними породнился, что они стали жать руки еще и нам, хорошо хоть целоваться не пришлось. В полночь мы нашли вход в подземный туннель, похожий на шахту метро. Идем вниз, тихо, никого нет, в туннели полумрак. Проходим одни ворота, другие, никого и ничего нет, голая шахта. Что это за военный объект глубоко под землей мы так и не поняли, Малой нажал кнопку на электрощите, ворота шахты стали закрываться, а мы вынуждено убегать наверх…

Завтра мы писали вокал. После ночных прогулок, пива и ночного храпа сотоварищей мое настроение было, надо признаться, так себе. Трэйси научил нас забавному фокусу, которому его научил его учитель пения в США. Ты стоишь у микрофона, на вытянутых руках держишь что-нибудь тяжелое, чтобы твой пресс напрягался, струю воздуха была мощней, голос уверенней. Так мы и делали, брали стул, вытягивали его в сторону от микрофона, пели. Ощущения странные, концентрируешься на стуле, но получалось лучше, чем без него. Хороший способ, нам понравилось. Над нашим произношением слегка поработали, легкий акцент даже приветствовался, напряжение спадало. Запись подходила к концу. А тут как раз какая-то немножко сильно симпатичная девушка зашла, оказалась ученица нашего Трэйси, оказалась мисс Финляндия, оказалась русская!

Зовут Маша, родом из Питера, давно уже живет тут, в Хельсинки. Красивая, говорит по-русски с красивым акцентом, очень милая и любезная. Слегка смущается, что делает ее еще милей. Мы тоже слегка смущаемся, что-то говорим на смешении русского и английского. Надеемся, что мы еще сюда вернемся, Мария говорит, что тоже надеется, что нас тут увидит. На последок подписываем соглашение о распространении записанных трэков. Собираем вещи, которые были разбросаны по студии, Маки и Илка везут нас ужинать перед дорогой домой. Тони, Трэйси и Гоги остаются здесь, фотографируемся на память, никто не плачет, одеваемся и садимся в Ягуар. Нам тут понравилось, мы сюда вернемся, что-то нам это подсказывает, во всяком случае сейчас.

Ресторан оказался рестораном здоровой финской пищи. Еда – мечта любого желудка. Финны любят здоровую кухню, причем по ходу трапезы пьют не чай, или кофе, а простую воду. Жуем, делимся впечатлениями с Маки, он рад, что рады мы. Он говорит, что их работа начинается с сегодняшнего дня, что все должно быть окей. А потом приезжает Ягуар, точь в точь как у нашего Маки, из которого выходит лучший русский друг Маки – Виктор Дробыш, звезда нашего МТВ, продюсер Фабрики Звезд и прочих проектов. Здороваемся, оказывается, Виктор живет в Хельсинки уже более десяти лет, во всяком случае, жилплощади у него тут предостаточно. Дробыш нам понравился, абсолютно без понтов, такой приветливый, улыбается. Наш Вова не забыл с ним закорешиться, на всякий случай.

А потом мы поехали на вокзал, Маки водит как русский, газ в пол и в поворот. Уезжать совсем не хочется. Маки говорит, что он надеется, что через пару лет мы и он будем сидеть в Хельсинки в самом крутом ресторане и вспоминать, как мы впервые встретились. Было бы неплохо. Мы верим в это, пока в это верит Маки.

Выходим на перрон, «How much is the fish», - спрашивает Вовка у проходящего мимо финна, последнего на сегодня…