Клуб Hole усилено вспоминает у кого зверинец, чтобы уверено ткнуть пальцем.

Не слишком заметно для себя, но превратился я в содержателя весёлого зверинца. Что меня тревожит. Это Дареллу было хорошо и весело в своём зоопарке. Писатель Даррел, судя по всему, крепко зашибал. Можно сказать, что бухал с двух рук. А алкоголики гораздо чаще, чем непьющие люди, обожают всяческое зверьё. Конечно, если бы я пил, как Дарелл, я бы тоже ликовал по случаю прибавления в вольерах. Выбегал бы к новорожденным носорогам, прижимая к груди беременную крысу. Путанно бы объяснялся с павианами, усевшись на закате рядом с их вожаком и приобняв его братски за плечи. Любовался бы видами верхом на жирафе. Тряся натуральностью своей, прыгал бы с белками-летягами по деревьям... Дрался бы у кормушки, за кусок соли, с архарами. Размахивая бутылкой, носился бы наперегонки с гепардами. Иными словами, был бы настоящим натуралистом.

Но натуралист из меня не выходит. Вот есть у меня кот. Официальной его хозяйкой считается домоправительница Татьяна, но живёт этот кот исключительно со мной. Уже лет восемь. Кот черезвычайно стар. Если бы для таких пожилых котов делали корма, то назвать их надо было "Вискас. Со святыми упокой! Корм для соборования и отпевания". Раньше это кот был очень боевитый. Известный в нашей загородной аркадии душегуб и сластолюбец. Воплощал в себе, иначе говоря, все женские чаяния. Был собран, деловит. Регулярно душил крыс. Но годы своё взяли, будем откровенны. Раньше камни струёй дробил, а теперь и снег не тает. Каждое новое утро кот встречает с искренним удивлением. Эка, думает, вот оно как, ну тогда ещё поживём. Плохо видит, плохо слышит, передвигается падагрической походкой. Линяет. Воняет. Иногда переживает приступы паники по надуманным предлогам. Вот сидит-сидит, а потом, вспукнув от охватившего ужаса, начинает суетливо прятаться под диван. Маразматик, что скажешь. Я его люблю. Вижу в нём свою будущность.

Ещё есть две собаки. Они овчарки, живут во дворе, разнузданны. Раз есть собаки, то есть у меня и щенки. Рожают мне щенков мои верные сторожихи регулярно, посменно, в строгой очерёдности. Так что щенков у меня очень богато. Вот и сейчас щенки есть. Передвигаются какой-то невнятной стаей, тявкают, кусают друг друга за уши, лезут везде, гадят исключительно коллективно, вдумчиво, формируя причудливые композиции.

В далеке есть у меня корова. Корова очень полезная. Я видел её несколько раз. Она прекрасна. Свидания наши с коровой очень напоминают встречу Штирлица с женой. Я, может, на Штирлица не очень похож, хотя стараюсь. А вот корова и штирлицова жена - просто не отличить. Постоим, помолчим, вздохнём немного виновато. "Кам дела?"-спрашивает у меня корова. "Да, нормально всё",- отвечаю. "В Лондон вот лечу", - говорю я немного расстроенно:"сама как?". "А, хорошо!",-по девичьи неумло врёт корова: "всё налаживается, мастит вылечили, ты уж извини, что так вышло в прошлый раз..." Корове я с другими коровами не изменяю. Пью только её молоко, тем более, что мастит ей вылечили.

Есть у меня попугай. Мне его подарило моё прежнее градоначальное начальство. Попугай, такое ощущение, это понимает. Кто он, а кто я. Попугай молчалив, воспринимает своё бытие у меня в городской квартире как существенное понижение статуса. Похож на выжившего сталинского наркома в хрущёвской опале. Не доверяем мы друг другу, короче. Внутрипартийная борьба, сшибка мнений в толковании "Антидюринга". Одно время, попугай мой надумал рвать из себя перья и ходить голым. Типичный бухаринец. С этой напастью мы справились. Попугая можно стало показывать гостям. А то до обмороков доходило дело, когда попугай выскакивал из соседней комнаты голый по пояс.

Теперь у меня есть ещё котёнок. Котёнка подобрали у ворот. Котёнок женский. Все очень удивлялись такой женской котейной живучести. На улице минус двадцать пять. Хотя, когда котёнка внесли, я бы и трёх рублей на его благополучное выживание не поставил бы. Но обошлось. Котёнок мордастый. На него все хотят посмотреть, даже щенки полезли было любопытствовать и огребли.